ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА И РОЖДЕНИЕ КАПИТАЛИЗМА
Преобразования эпохи Возрождения
Эти экономические силы нашлись в растущем могуществе городов, в силе новой торговли и мануфактурного производства, сосредоточенного теперь в руках подымающейся буржуазии, как об этом говорилось выше (207). Так же как учение о небесном царстве не могло удовлетворить нужды мореплавания, возникшие в период нового торгового века, в период Возрождения, так и социальная философия средних веков не могла удовлетворить экономические потребности этой эпохи. Экономика, базирующаяся на земледелии и на традиционном принудительном выполнении личной трудовой повинности, должна была уступить место экономике, базирующейся на торговле и мелком мануфактурном производстве. Употребление денег, или скорее заведование употреблением денег, должно было превратиться из греха ростовщичества в похвальное одолжение под процент. Трудовая повинность перестала быть делом вассальной зависимости, закрепленной правом на землю, а должна была покупаться и оплачиваться. Человек стоил то, что он мог произвести.
Цепляясь за религиозные формы и даже провозглашая возвращение к старым и чистым формам религии, реформаторы разрушили всякое представление о единой общественной системе. Эти представления они заменили атомистической концепцией, представлением об обществе как об агрегате индивидов, каждый из которых должен заключить свой отдельный договор с богом и получить спасение либо в вере, либо в предначертании — в соответствии с тем, следует ли он за Лютером или за Кальвином. В этом отношении католическая церковь в конечном счете пришла к согласию с реформаторами. Хотя католическая церковь и твердо придерживалась теологических догматов, Тридентский собор (1545 — 1563) добился значительных успехов в деле принятия индивидуалистической точки зрения на спасение, выраженной в доктрине Грейса, и тем самым в деле отказа от единой общественной теории средневековой церкви.
Средневековая картина мира была воплощена в столь многочисленных типах устройства и обычаях общества, что потребовались длительные усилия многих мыслителей, чтобы нарисовать полную картину нового индивидуалистического мира. Наиболее заметной фигурой в эпоху Возрождения был Макиавелли, взиравший на общество так же ясно и беспристрастно, как художник взирает на природу. Хотя он был патриотически и по существу демократически настроенным флорентинцем, но в свое время не смог увидеть ничего, способного обеспечить успех, кроме продуманной игры эгоизма, насилия и коварства. Однако даже в этом случае не стоило излагать те принципы, согласно которым действовали столь многие из великих и благочестивых в истории; и все, что он заслужил, — это дурное имя, дошедшее до наших дней.