Исторический элемент в общественных и естественных науках
Тот факт, что общественные науки тесно связаны - — и должны быть тесно связаны — с политической и экономической борьбой, отличает их (по положению, а не по виду) от физических и биологических наук. Ибо, как отмечалось в предыдущих главах, последние также гораздо больше, чем это обычно признается, связаны с общественными событиями. К тому же тот факт, что общественные науки имеют дело с быстро и необратимо изменяющимися явлениями, хотя и значительно, но также лишь по положению отличает их от других наук.
Методы как естественных, так и общественных наук изменяются по мере их развития, однако если до самого последнего времени изменения в естественных науках зависели только от успехов познания, то у подавляющего большинства общественных наук изменяется не только метод, но и еще быстрее — изучаемая ими область. В самом деле, главным образом история, а также и другие общественные науки, поскольку они являются историческими, уделяют основное внимание самому изменению. Хотя методы подбора фактов, касающихся прошлого или настоящего, разработанные в таких науках, как археология или антропология, могут изменяться сравнительно медленно, методы объяснения этих фактов изменяются вместе с опытом, почерпнутым из исторических движений современности. Эта тенденция, всегда существующая в исторических учениях (история была изучена в значительной степени благодаря тому, что представители обеих сторон происходивших тогда споров опирались на се данные), была в полной мере осознана только под влиянием марксизма.
Открытому признанию правильности этого положения в большинстве академических кругов все еще оказывают сильное сопротивление, тогда как пристрастие к изучению древней истории и антропологии возникло главным образом вследствие желания уйти от трудностей, вызываемых необходимостью эффективно, то есть практически, анализировать и изучать природу наших собственных обществ. Мы все еще гораздо больше знаем социологических и статистических подробностей об экономической жизни деревни Западной Африки, чем о промышленном городе Англии. Это происходит в значительной степени потому, что, по крайней мере, до самого недавнего времени казалось разумным рассматривать африканскую деревню как устойчивую, менее всего изменчивую сущность, преобразующуюся только в интересах существующей власти, которая делает это, что само собой разумеется, всегда в интересах туземцев. С другой стороны, население промышленного города могло бы пожелать чрезвычайно многого, если бы оно узнало, что возможно сделать благодаря эффективному общественному изучению, в котором приняло бы участие это население.
Такая критика эскапизма не в полной мере относится к лучшим работам по изучению общественного устройства первобытных или исчезнувших общин. Такие исследования2 - 40 уже во многом проливают свет на то, что мы считаем само собой разумеющимся в современном обществе, показывая нам, насколько наши понятия о «человеческой природе» или «самоочевидных истинах» представляют собой идеи, сохранившиеся просто ввиду некритического заимствования из забытого прошлого, а также потому, что они оказались наиболее подходящими для современного господствующего класса.