К НОВОЙ НАУКЕ ОБ ОБЩЕСТВЕ
Тот факт, что в Советском Союзе покончено с культом личности и происходят важные изменения и что эти последние находятся на самой ранней своей стадии, затрудняет и делает нецелесообразным детальное рассмотрение нынешнего состояния общественных наук в этой стране. Однако в общих чертах мы можем проследить историю их развития, уделяя особое внимание новым направлениям общественной мысли.
Материальное и политическое положение ученых - специалистов в области общественных наук в Советском Союзе и в капиталистических странах глубоко различно (см. стр. 676). Но это лишь одна сторона различий между этими науками в мире социализма и в мире капитализма. При царизме марксисты, естественно, никогда не играли большой роли в официальных и культурных кругах. Приход к власти правительства, которое опиралось в значительной степени на промышленных рабочих, вдохновленных марксизмом, в течение долгого времени не мог не привести к созданию в России общественных наук на базе марксизма. Марксизм, который был до этого доктриной преследуемого меньшинства, действительно получил официальное признание. Однако было бы неправильным рассматривать общественные науки в России как прямое продолжение революционной марксистской традиции. Вначале был необходим процесс ассимиляции, тем более медленный, что все наиболее способные марксисты со времени революции и позже были заняты решением по преимуществу административных и политических задач.
На первой фазе марксистские идеи были усвоены уже сформировавшимися учеными — специалистами в области общественных наук, и только после двадцати лет советской власти появилось молодое поколение, воспитанное в духе марксизма. Преданность делу строительства Советского Союза и даже энтузиазм не обязательно предполагали понимание или признание марксистской теории. Отчасти это было обусловлено догматизмом и сектантством некоторых марксистов - профессионалов. Они не могли понять, что неотъемлемое требование марксизма состоит в том, что применение марксистских принципов для объяснения каких - либо особых областей должно одновременно означать самое полное изучение этих областей и что в процессе применения сами эти принципы неизбежно претерпевают модификацию. Вместо этого догматики продолжали применять эти принципы грубо, и марксизм завоевывал свое место лишь очень медленно даже в области общественных наук, которые должны были больше других выиграть от его использования.
Сам предмет этих наук — человеческое общество, его культура и институты — подвергся коренным изменениям в результате революции и продолжал развиваться более или менее быстро в последующие годы. Это неизбежно порождало потребность в новых методах изучения и открывало путь для более творческого использования идей марксизма. Ученые — специалисты в более старых науках: истории, антропологии и филологии — могли продолжать свою работу более или менее обычным путем, хотя и с учетом новых веяний. Экономисты же должны были начинать свои исследования заново, с базиса, который в корне отличен от капиталистической экономики, подчиненной стихии рынка и погоне за прибылью. При этом они являлись уже не наблюдателями, а практическими участниками создания новых экономических форм и проведения мероприятий, которые были охарактеризованы классиками марксизма лишь в самых общих чертах. Что касается сравнительно новых отраслей знания — социологии, психологии и педагогики, — то в Советском Союзе эти отрасли никогда не развивались в столь академическом плане, как в капиталистических странах, и работа их представителей была лишь частью практической деятельности по созданию нового общества и воспитанию его членов. Политическая наука была в еще большей степени растворена в текущей политике. В развитии марксистской философии (см. стр. 576) произошло — в определенных пределах — то же самое. Как ни парадоксально, но с того времени, когда у власти встали правительство и партия, руководствующиеся марксизмом, философия, будучи слишком тесно связана с политикой, проявляла гораздо меньше оригинальности и слабее развивалась, чем в то время, когда марксисты находились в оппозиции к существовавшему тогда строю. Такое положение, которое само по себе противоречит всему духу и методу марксизма, в своем худшем виде имело место в последние годы жизни Сталина. Можно надеяться, что отныне философия в Советском Союзе вступит в период радикального и действенного возрождения.
Значит, принимая все это во внимание, из изучения действительного развития советского общества можно, вероятно, почерпнуть больше, чем из изучения выводов академической общественной науки. Там, где все должно быть подвержено изменению и обновлению, вместо ученых — специалистов в области общественных наук существуют тысячи людей - практиков, которые даже не знают о том, что они являются учеными - социологами, которые в своей жизни и работе преобразуют и создают формы общественной жизни и которые узнают, в меру своих сил — из своих достижений и ошибок, — каковы пределы возможного в отношениях между людьми. Ввиду этого естественно, что пока люди заняты практическим преобразованием своего общества, вырабатываемые ими теории — поскольку они высказаны — должны быть скорее всего несложными. Действительное научное изучение общества должно начаться тогда, когда изменения хотя бы немного улягутся и появится осознание сложившегося типа общества. Однако здесь моя критика, возможно, лишь выдаст мою неосведомленность, так как я прочел лишь ту небольшую часть произведений советской общественной науки, которая была переведена на английский язык, а мой опыт, почерпнутый непосредственно в Советском Союзе, касался по преимуществу естественных и технических наук. Однако следует рискнуть и составить хотя бы неполное суждение, так как проблемы развития общественных форм и общественных наук в Советском Союзе и их отношения к общему вопросу о социальных аспектах науки настолько важны, что их нельзя оставить без рассмотрения. В настоящее время нельзя дать полиостью удовлетворительное изложение этих проблем даже на основании советских источников, ибо упущения и искажения, порожденные принудительной политической ортодоксальностью эпохи Сталина — особенно в науках о человеке и обществе, — ныне только еще обнаруживаются и исправляются. Поэтому я буду в этом отношении по мере возможности основываться на беспристрастно проверенных фактах и на своих собственных впечатлениях от многочисленных поездок в Советский Союз и от бесед с советскими учеными - социологами.
Несмотря на все эти оговорки, становится очевидным тот факт, что именно в Советском Союзе развивается новая наука об обществе, влияние которой в большей или меньшей степени ощутимо во всем мире. В качестве примера я могу привести концепцию экономического планирования, которая является не только законом в мире социализма, но получила также распространение в некоммунистических странах Азии, например в Индии. Даже в Соединенных Штатах эта идея была скопирована — хотя и на словах — в плане Маршалла.