Философия и теология
Всякое рассмотрение развития общественных наук в капиталистическом мире XX века было бы неполным без известного обращения к областям философии и религии, или, точнее, теоретической основы религии — теологии, называемой в средние века королевой наук. Нельзя сказать, что и философия и теология являлись науками, сравнимыми с уже рассмотренными нами науками; они претендуют на гораздо большее; они содержат очень мало такого, что поддается какой - либо проверке. Философия и теология включены в наш обзор потому, что общественная наука в период капитализма все еще не до конца выделилась из этих идей и формулировок до научных форм мысли и чувств.
Теории, или теологии, всевозможных религий мира, особенно христианской религии, неоднократно изменялись в прошлом (151, 174) в ответ на изменения состояния общества. Они могут еще раз измениться или постепенно совсем исчезнуть в будущем. Невозможно сохранить миросозерцание, совершенно не гармонирующее с существующими условиями; бесполезно стараться привязать настоящее к прошлому в чьих угодно интересах. Именно в этом состоит существо реакции и ее интеллектуального приспешника - обскурантизма. Поскольку теология и философия пытаются сохранить устаревшее миросозерцание и привязать настоящее к прошлому, постольку они осуждают себя на бесплодность.
Хотя в прошлом философия и теология, подобно науке и религии, фигурировали как главные антагонисты в борьбе за человеческий разум (370), теперь их вполне можно рассматривать вместе. Ибо, будучи связанными в капиталистических странах интересами сохранения статус - кво, теология и философия, находясь в опасном положении, уладили большинство своих ссор в общих интересах борьбы против материалистической философии.
То, что обскурантизм и мистификация в религии и философии, по - видимому, еще больше распространяются в «свободном» мире, чем это имело место пятьдесят лет назад, симптоматично для общего упадка интеллектуального уровня. В наше время мы являемся свидетелями повторения перехода от модного неверия к модной религии, который вызван тем, что господствующий класс был напуган Французской революцией. Теперь отступают гораздо дальше и более истерично, ибо современный правящий класс и его прихлебатели напуганы больше, чем им подобные 150 лет назад. При всем том это отступление более поверхностно и лицемерно — отчасти потому, что значительно развившаяся за это время естественная наука должна была проникнуть в сознание всех людей, но еще более потому, что теперь имеется живая и растущая альтернатива пессимистическому обскурантизму капиталистического мира, которую нельзя больше игнорировать.
Интеллектуальный регресс XX века вовсе не характеризуется лишь возвратом к религии, о котором уже говорилось (596). Особенно в первые годы после первой мировой войны казалось, что возрождается рационализм в форме процветающих философских школ: логического позитивизма Рассела и Венской школы Виттгенштейна и Карнапа, органицизма Уайтхеда, а также прагматизма и бихевиоризма Дьюи и Уотсона в Соединенных Штатах. Тем не менее новый позитивизм, несмотря на некоторые жесты неповиновения, не оказывал серьезного противодействия воскрешенному обскурантистскому течению; многие из последователей нового позитивизма даже присоединились к нему. Враг изменился — теперь это уже не церковь или идеалистическая философия, а действенный материализм Советского Союза. Своей логической критикой основ всякой истины позитивисты поколебали скорее веру человека в науку, чем в религиозные верования.