Эволюция как социальная сила
Однако подлинно радикальные новшества должны были быть внесены скорее развитием описательных наук, где математический анализ все еще не мог найти себе точки опоры; кульминационным пунктом явился здесь великий дарвиновский синтез эволюции, совершающейся путем естественного отбора. Собственный вклад Дарвина утвердился позже как окончательный и неизбежный итог долгих лет геологических и биологических наблюдений. Он мог бы быть принят уже задолго до этого, если бы не сопротивление духовенства, и земельной аристократии, которые инстинктивно понимали, что принятие его означало бы конец какому бы то ни было обоснованию божественного управления миром. Своей новой структурой небесного мира Ньютон в значительной степени восстановил правдоподобие предначертания, так сильно поколебленное Коперником и Галилеем; Дарвин еще чувствительнее задел само человечество. Как новатора его вполне справедливо сравнивали с Коперником. Мир религии уцелел и, конечно, почти забыл то потрясение, которое было вызвано ниспровержением астрономической картины мира Древнего Востока. Однако картина сотворения, в частности представление о самом человеке как подобии бога, все еще оставалась нетронутой; после же Дарвина от книги «Бытия», как точного описания истории, осталось весьма немного. Должно было пройти некоторое время, прежде чем могла быть найдена надлежащая формулировка, спасающая положение, и было обнаружено, что религиозная истина лежит в иной плоскости и не подвержена какому - либо опровержению со стороны вульгарных фактов. Предположение, что бог в его мудрости захоронил ископаемых в горные породы, чтобы соблазнить свободомыслящих геологов на вечную погибель, всерьез выдвинутое Филиппом Генри Госсе, отцом Эдмунда Госсе, считалось слишком явно притянутым за волосы, чтобы обеспечить надежную лазейку. Однако, поскольку папа Пий XII заявил в 1948 году ex cathedra, что первую главу книги «Бытия» следует понимать в аллегорическом смысле, надо полагать, что полемика эта теперь закончена, разве что ее продолжают еще некоторые протестантские догматики.
«Происхождение видов» появилось в такое время, когда содержащееся в нем открытие было крайне необходимо. Оно было подхвачено радикальным антиклерикальным крылом и перенесено в область экономики и политики,, поскольку было создано в весьма значительной степени по образу их собственных теорий laisser - faire и самодеятельности. Оно сделало возможным оправдание псего, что происходило в капиталистическом мире, — безжалостной эксплуатации человека человеком, порабощения «низших» народов «высшими». Даже сама война могла быть оправдана с помощью сравнения ее с природой, «где царили окровавленные зубы и когти». Старый тезис, выдвигавшийся в качестве оправдания господства определенных классов или рас над другими, а именно, что они якобы представляли собой избранные народы или были сынами боговР уже утратил свою силу, и для обоснования сохранения этого господства в мире разума и науки необходимы были новые аргументы. Эти аргументы дал дарвинизм, хотя сам Дарвин меньше всего этого хотел.
Фундаментальное значение теории эволюции заключалось в том, что она внесла в область науки исторический элемент, решительно порвав тем самым с ортодоксальной ветвью греческой традиции, с вечными истинами и неизменяемостью видов Платона и Аристотеля и возвратясь к более ранней, еретической ветви старых ионийских философов и Демокрита с их упором на рациональное развитие и изменения. Введя в науку историю, дарвиновская эволюция могла бы явиться мостом между естественными и гуманитарными науками, но это ей не удалось из - за явного нежелания большинства ее сторонников довести ее доктрины до логического конца. В самом деле, ее упор на родство человека с животными отодвигал социальную эволюцию человечества на задний план в пользу эволюции чисто биологической, которая в свою очередь должна была привести к абсурду ницшеанского «сверхчеловека» И к оправданию расовых теорий и империализма.
Создание связующих звеньев между естественными и социальными науками и раскрытие роли истории в природе и закона в обществе не явилось прямым следствием теории органической эволюции. Создать эти звенья предстояло совершенно иному движению, движению, которое сочетало в себе как идеи, так и действия, которое возникло как следствие воздействия на общество промышленной революции и которому Марксу и Энгельсу предстояло дать теорию и программу. Хотя движение это зародилось в середине XIX века, задолго до дарвиновской полемики, все значение его и последствия проявились только в XX веке, а поэтому рассмотрение его перенесено в главы 12 и 13.