РОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ
Развитие городов, торговли и промышленности, достигшее к концу средневековья довольно высокого уровня, показало их несоответствие экономике феодализма. Эти изменения, постепенно назревавшие под покровом феодального строя, нашли наконец свое выражение, и то в одном, то в другом месте начал учреждаться новый порядок в экономике и науке. С усовершенствованием технических приемов, улучшением средств передвижения и расширением рынков сбыта неуклонно возрастало и производство товарной продукции. Города, где находились эти рынки, долго играли в экономике феодализма вспомогательную, чуть ли не паразитическую роль; но к XV веку бюргеры, или буржуазия, окрепли уже настолько, что начали превращать эту экономику в такую, при которой оплата труда деньгами, а не принудительная повинность определяла форму производства. Торжество буржуазии и развитой ею капиталистической системы экономики имело место лишь после крайне ожесточенной политической, религиозной и духовной борьбы. Естественно, что этот процесс преобразования протекал медленно и неровно; он начался в Италии еще в XIII веке, но даже в таких наиболее развитых странах, как Англия и Голландия, буржуазия установила свое господство лишь в середине XVII века. Понадобилось еще сто лет, чтобы этот класс мог установить свое господство над всей Европой.
В тот же период, 1450 — 1590 годы, мы видим не только рост капитализма как ведущего способа производства, но и рост экспериментов и математического анализа как нового метода естествознания. Такое преобразование было весьма сложным; изменения в технических приемах вели к науке, а наука в свою очередь — к новым и все более быстрым изменениям в технических приемах. Это сочетание технической, экономической и социальной революции представляет собой единственное в своем роде общественное явление. В конечном счете значение этой революции превосходит даже значение открытия земледелия, сделавшего возможной саму цивилизацию, ибо благодаря науке она таила в себе возможности безграничного прогресса.
Проблема происхождения современной науки получает, наконец, признание, как одна из важнейших проблем всей истории. Профессор Баттерфилд заявляет, например, что «так называемая научная революция... затмевает все имевшее место после возникновения христианства и низводит Возрождение и Реформацию до уровня простых эпизодов, простых перемещений внутри системы средневекового христианства... Едва ли может быть другая такая область, где удается нам больше увидеть... конкретные действия, лежащие в основе того или иного исторического преобразования, той или иной главы духовного развития». Глубоко расходясь с ним в отношении данных им анализов, я, тем не менее, полностью признаю значение этой проблемы. Хотя развитие капитализма и развитие науки связано, но связь эта настолько тесна, что ее нельзя выразить в рамках обычного понимания причинности. Можно, однако, сказать, что в начале описываемого периода господствовал фактор экономический. Именно условия подъема капитализма сделали возможным и необходимым подъем экспериментальной науки. К концу этого периода начинает чувствоваться обратное воздействие. Практические успехи науки уже подготовили следующий большой этап технического прогресса — промышленную революцию. Таким образом, именно в этот период естествознание прошло свою критическую точку, обеспечив себе постоянное место в качестве части производительных сил общества. С точки зрения исторических перспектив, этот факт имеет гораздо большее значение, чем политические или экономические события того времени, ибо капитализм представляет собой лишь преходящий этап в экономическом развитии общества, в то время как наука является постоянным приобретением человечества. И если вначале капитализм сделал науку возможной, то наука, в свою очередь, делает капитализм не нужным.
Однако на ранних стадиях своего развития, когда капитализм еще только разрывал путы загнивающего феодализма, он был сильным и распространяющимся. Использование технических приспособлений позднего средневековья дало возможность развить земледелие, мануфактуру и торговлю и распространить их на все большие области. Материальные потребности экономического прогресса привели к дальнейшему развитию технических приемов, в частности в горном и военном деле, а также в мореплавании. Это, в свою очередь, привело к новым проблемам, порожденным поведением новых материалов и процессов, решить которые было не под силу науке классических времен, где такие изобретения, как компас и порох, не имели места. Путешествия, предпринимавшиеся с целью открытия новых земель, показали, насколько ограниченным был опыт античности, и усилили потребность в такой новой философии, которая могла бы видеть дальше и делать больше.
К началу XVII века новая и предприимчивая буржуазия могла откликнуться на этот стимул и создать основы экспериментальной науки. Новые ученые объединялись, как это было с купцами - путешественниками, в определенные группы. Уже к концу XVII века небольшой группе способных людей удалось разрешить основные проблемы механики и астрономии. Таким образом, они сделали больше, чем когда - либо давала античная наука, — оказали практическую помощь там, гдеонабыла нужна, а именно в мореплавании. Однако это была еще только незначительная пробасил; подлинное торжество этих людей заключается в том, что они начали стремиться к научному изучению технических приемов и природы, к разработке новых экспериментальных и математических методов анализа и разрешения технических и научных проблем, которые должны были принести богатые плоды в последующие века. Вплоть до конца XVII века наука смогла получить в результате возобновления контактов с практической работой значительно больше, чем могла дать в смысле коренных улучшений технических приемов.