НЕФРИТ В ПРИБАЙКАЛЬЕ

Нефрит из этой области (фиг. 17) оставался для камнерезной промышленности долгое время неизвестным и на мировом рынке впервые появился в результате деятельности двух пионеров Прибайкалья — Алибера и Пермикина, а также под влиянием изделий Петергофской гранильной фабрики, демонстрировавшихся на промышленных выставках в Лондоне (1862 г.), Париже (1867 г.) и Вене (I873 г-)- Благодаря энергии Алибера в Лондон и Париж в эти же годы попали первые зеленые блестящие голыши. До этого времени русский нефрит считался очень редким и применялся только в ювелирном деле; начиная с 50-х годов прошлого столетия, благодаря изысканиям Пермикина, он стал доставляться сотнями пудов. Еще задолго до его официального открытия прибайкальский нефрит был известен в украшениях сойотов (женщины носили его на шее, а мужчины на ремне). Находки нефрита известны также и в ряде могильников Сибири
Глухие сведения об этом нефрите имелись еще в 20-х годах XIX в.; о нем писал Н. Щукин (1858), который будто бы собирал валуны нефрита по Оноту и Бибою 2. Позднее о нефрите кратко упоминалось- у И. Мушке-това (Бек и Мушкетов, 1882), Э. Коверского (1893), но все эти литературные данные были весьма отрывочны и неясны, в то время как подробные донесения, с ценной картой пионера и главного исследователя всей этой области — Пермикина, таились в архивах3, а позднее ошибочно считались погибшими щри пожаре Иркутска. В литературе указывались Иркутская губ., Култук, Слюдянка, Батагол и другие места, и лишь постепенно, под влиянием сведений Пермикина, выяснялась область распространения нефрита по рекам Опот, Охолгол, Урик и притоку Китоя.
В пятидесятых годах Пермикин собрал до 700 пудов (с 1851 по 1863 г. доставлено 687 нудов) нефритовых окатышей и перевез их на Петергофскую гранильную фабрику; значение этого груза, обошедшегося не более чем но 40 руб. за пуд, можно видеть из того, что до открытий Пермикина Петергофская гранильная фабрика покупала туркестанский нефрит для флорентийской мозаики по 1000 руб. за пуд. Надо удивляться энергии Пермикина, так как из большинства мест вывозить нефрит можно было только зимой, отправляя специальные партии по замерзшим рекам, и только по Оноту часть нефрита удавалось сплавлять на плотах.
1 Ср. находку нефритового долота у с. Преображенского по Нижней Тунгуске и в окрестностях Красноярска. См. Н. Fischer. Archiv f. Anhlropologie, 1879, X, 353, а также H. Fischer. Nephrit und Jadeil... Stuttgart, 1880, p. 399.
2 Скорее, речь идет об агальматолите, известном по р. Бибой, а не о нефрите.
3 Единственные данные о его работах и очень интересные выдержки из его дневников помещены в «Журнале Министерства внутренних дел» за 1852 г. (см. «Новейшие сведении о местонахождении нефрита...»).
После Пермикина его наблюдения были проверены и дополнены И. Черским, К. Богдановичем и Л. Ячевским. Первый сделал важное указание, что ряд образцов, принятых Пермикиным за нефрит, оказался лишь змеевиками и что единственное несомненное месторождение, открытое им, это р. Даялок, где, по-видимому, находилось коренное месторождение, скрытое растительностью тайги. Однако наиболее важным было обследование Ячевского, ездившего за нефритом для саркофага Александра 111, и Богдаповича. К сожалению, Ячевский не оставил сколько-нибудь подробных сведений, и его печатные заметки, которые имеются в протоколах заседаний Минералогического общества, не дают картины достигнутых им результатов; в них сначала глухо указывается на существование не менее четырех коренных месторождений (1898), а потом, при исследовании 1897 г., указывается одно коренное месторождение; Ячевский не только но успел до своей смерти дать подробное описание этого интересного месторождения, но, возможно, даже несколькг скрывал точные данные о нем, обидевшись на Кабинет, не пожелавший продолжать поиски нефрита. Вследствие этого, по данным Верфеля и Полещука, Ячевский передал более точные данные о месторождении небольшой группе лиц — Верфелю, Брейтфусу и другим, сдав им не только фотографии местности, но и точные карты течения р. Хара-Джелги. Таким образом, сведения об этом месторождении сделались коммерческой тайной, и, вероятно, по этой же причине ничего не сообщил в печати о них и инженер Н. Щукин, посетивший верховья Урика в 1907 г. Только в 1919 г. при просмотре архивов б. Кабинета инженер Л. Бацевич нашел интересные документы. Хотя в них тоже пет подробного отчета об исследованиях, но все же из приложенных карт Урика и Онота видны местонахождения главных валунов нефрита и сама р. Хара-Джелга. Ячевский на основании своих исследований пришел к выводу о возможности добыть глыбы вполне подходящих для саркофага размеров, а командированный вслед за ним (в 1898 г.) с Колы-ванской фабрики Ивачев осмотрел течение Онота и открыл прекрасные валуны, но признал исключительную трудность и дороговизну доставки их к линии железной дороги. Направленный вместе с ним в тот район в качестве комиссионера Главного управления уделов Баторов сообщил ряд дополнительных сведений. Из них мы знаем, что экспедиции по Оноту встретили ряд камней, общим весом свыше 2 тыс. пудов.
Нефриты, найденные как в коренном месторождении, так и в крупных валунах, по испытании в Екатеринбурге и в Петергофе оказались невысокого качества, неровных топов, ввиду чего 16 января 1899 г. последовало «высочайшее соизволение» на прекращение поисков, а Министерство земледелия открыло весь район для частной горнопромышленности, сохранив для Кабинета лишь три больших валуна. В связи с этим Ячевский и счел возможным передать добытые им сведения частной кампании, а Баторов частично продолжал свою деятельность и выслал в Петергоф и к Верфелю несколько сотен пудов нефрита.







Материалы

Яндекс.Метрика