КНИГА В СРЕДНИЕ ВЕКА И ИЗОБРЕТЕНИЕ КНИГОПЕЧАТАНИЯ
Рукописная книга, материалы для нее
Античный папирусный свиток продолжал быть «книгой» первых веков нашей эры. Однако в эпоху упадка римской империи стали особенно ощутимы недостатки папируса: с одной стороны, он привозился исключительно из Египта (производство его в Сицилии начинается позднее), а торговые и культурные связи с Востоком расстроились; с другой стороны, он был весьма непрочным, ломким материалом для письма. Кроме того, была крайне неудобна форма длинного, развертывающегося свитка, с которым трудно было справиться одному человеку (в древности свитки развертывал раб).
На ряду с папирусом, еще до начала нашей эры стал известен пергамен1 — обработанная для письма кожа. Название его произошло от малоазийского города Пергама, где во II в. до н. э. усовершенствовали способ приготовления пергамена. Пергамен обладал как-раз тем, чего недоставало папирусу: он был более доступен, потому что мог быть получен всюду, где имелся скот. При этом пергамен был чрезвычайно прочен; он представлял возможность использовать обе стороны листа, складывать и фальцовать его, а также допускал смывание написанного, следовательно — повторное употребление. Одним словом, несмотря на относительную дороговизну, пергамен был выгоден и нашел свое применение. В III—IV вв. он начал вытеснять папирус, а с IX в. заменил его окончательно.
Пергамен был продуктом сначала монастырского, а затем развившегося городского ремесла. В XIII в. в городах известны целые «коллегии пергаминариев», организованные на цеховых началах. На приготовление пергамена употреблялись телячьи,, бараньи или козьи шкуры; для более тонких сортов шли шкурки новорожденных или даже не родившихся ягнят и козлят. Шкуру оставляли недубленой для того, чтобы пергамен сохранил жесткость. После первого длительного промачивания шкуру освобождали от волос и мездры, золили известью и растягивали на раздвижной раме. Будучи натянутой, кожа подвергалась очистке ножом и скребками с мясной и с лицевой сторон; кроме того, с мясной стороны ее посыпали мелом и втирали его пемзой. Высохшую кожу снимали с рамы и окончательно выстругивали и шлифовали пемзой или костью. Хорошо приготовленный пергамен отличался шелковистой поверхностью, желтоватым или буро-желтым цветом и бывал иногда чрезвычайно тонким.
Рукописная пергаменная книга называлась кодексом. Кодекс имел форму современной книги; он составлялся из тетрадей,, чаще всего кватернионов, равных четырем листам пергамена, сложенным вдвое (в итоге в кватернионе имелось 16 страниц). Реже брались квинионыи секстионы, равные пяти, шести листам, но иногда в конце кодекса бывал бинион (два листа) или тринион (три листа), если целого кватерниона было много. Страницы не нумеровались, но каждая тетрадь отмечалась буквой или цифрой; листы подбирались так, чтобы мясная сторона одного листа смотрела на мясную сторону другого, а лицевая — на лицевую. Линовали преимущественно' по мясной стороне, при помощи твердого острия, причем проведенная линия была заметна и на другой стороне. Формат древнейших кодексов (до VI в.) был почти квадратный; позднее высота стала превосходить ширину. Кодексы переплетались в дерево, обтянутое пергаменом или покрытое чеканным окладом, иногда с эмалью или драгоценными камнями, вставленными в золотые или серебряные гнезда.
В течение многих веков (примерно до XIII в.) переписчиками кодексов и их иллюстраторами были монахи. Живя в обеспеченных материально и хорошо защищенных монастырях, они работали в порядке исполнения устава, причем книги изготовлялись не для сбыта, а для монастырских библиотек или в подарок крупным феодалам, королям и императорам. Труд переписчиков, не стимулировавшийся рынком, неспешный и спокойный, протекал в специальных мастерских (скрипториях) или в галлереях монастырских двориков (клаустрах). Писали чернилами, приготовленными из сажи и клея. Орудием письма был сначала калам — тростниковая или металлическая палочка, косо срезанная на конце. Птичье перо (гусиное, лебяжье, павлинье) появляется уже в VI в., но лишь с X в. оно преобладает над каламом, а в XI—XII вв. вытесняет его окончательно.
В связи с изменением орудия и приемов меняется и письмо. Но что значительнее — оно меняется и в связи с социальными изменениями. До VI в. господствует спокойный, ясный, крупный унциал — письмо книг, создавшихся в центрах, овеянных позд-неантичной образованностью и сохраняющих ее в буре варварских передвижений. На смену ему приходит живое, подвижное курсивное и полукурсивное письмо, как выражение вкусов варварского общества, начинающего созидать новую жизнь. В каролингский век вырабатывается минускульное письмо в ответ на потребность в быстроте и красивой четкости. Возможность при помощи пера чередовать тонкие волосные линии с нажимами (чего не допускал калам) дает в результате несколько типов ломаного письма, возникшего почти одновременно на юге Италии (монтекассинское письмо) и на севере Франции (готическое письмо) и продержавшегося в книге долгое время, с XI по XV в. Ломаное готическое письмо было установившимся шрифтом средневековой книги и перешло в первопечатные КНИГИ.
Строки древнейших кодексов писались под ряд, без разделения на слова и без знаков препинания. В VII в. появилось разделение слов и наметилась пунктуация. Большая заглавная буква (инициал) отмечала новую главу; выделялись также красные строки (рубрики). Применение красной краски «миния» дало основание называть живописные украшения книги миниатюрой. Некоторые кодексы имели расписные инициалы, страницы в причудливых обрамлениях из мотивов геометрического, растительного и животного орнамента и целые картинки, вставленные в текст. Краска — либо минеральная, либо растительная — приготовлялась на яичном белке или на рыбьем клее и отличалась чистотой, яркостью и прочностью. Дошедшие до нас кодексы — и очень ранних времен, и поры каролингского просвещения (VIII—IX вв.), и эпохи расцвета монастырских скрипториев (XI—XII вв.), и последующих веков — иногда представляют собой произведения высокого искусства как со стороны каллиграфической, так и в отношении миниатюр. Последние (их сохранилось очень много) достигли большого совершенства на рукописях XIV—XV вв., где они полнее, чем какие-либо другие памятники, отразили современный им быт; их то яркие, то нежные краски свежи и до сих пор, а рисунок тонок и выразителен. Исполнителями были нередко большие художники, имена которых, однако, не всегда нам известны. Как пример высокого достижения в области миниатюры укажем так наз. «Часовник» герцога Беррийского, исполненный в северо-восточной Франции в начале XV в.
Письмо, это тонкое и своеобразное искусство, жило и эволюционировало во внутренней связи с социальной действительностью, отражая не только крупные эпохи (как было отмечено выше), но и ближайшие проявления общественной жизни. Многие монастыри находились в больших городах, на скрещениях дорог, на оживленных путях; они сами были центром культуры, осо бенно в ранние века неустойчивого варварского мира и в эпоху феодальной анархии X—XI вв., в атмосфере раздробленности и всеобщей войны. Монастырские мастерские письма работали не только на ближайшую территорию, они рассылали свои произведения по уходившим в далекие страны путям, и сами, по этим же путям, получали новые книги. Вместе с людьми и книгами осуществлялось воздействие иных культурных очагов, воспринимались их вкусы, узнавались технические приемы, вызывая подражания,. создавая разнообразные манеры и стили письма. А все эти черты, в результате тщательного их рассмотрения, дают возможность проникнуть в ряд фактов социально-экономического порядка и так или иначе подкрепить их (напр., наблюдения над письмом скриптория Корбй устанавливают ?связи между Ирландией, Францией и Италией, констатируют оживленное движение на путях, соединявших север и юг Европы).
Раннее европейское Средневековье знает целый ряд мастерских письма VI—VII вв. (в Италии, Франции, Германии), характерных отчетливыми особенностями и этапами в развитии каллиграфических форм. В XI в. монастырь Клюнй (восточная Франция) — центр монашеского просвещения и книжного производства — раскинул сеть своих скрипториев, где было усвоено ставшее универсальным готическое письмо. Разработанная клю-нийцами традиция была передана дальше, в характерные социально-экономическими сдвигами XII—XIII вв., в мастерские новых ученых монашеских орденов. Однако уже в XIII—XIV вв.
жизнь школ, закипевшая в ряде крупных городов (возникновение старых европейских университетов относится как раз к этим векам1), создала массы писцов-студентов, принужденных, подчас лихорадочно, гоняясь за редкими оригиналами, переписывать для себя профессорские курсы и учебники. В XIII же веке наблюдается упадок монастырских мастерских, бессильных удовлетворить требования растущей интеллигенции в отвоевавших свободу городах. В Италии, по традиции от древнего Рима, повидимому, не исчезли светские переписчики книг, работавшие на ряду с писцами документов, но в остальной, «заальпийской», Европе наемные писцы-профессионалы появились и умножились только в XIII в. Они работали целыми мастерскими, по большей части связанными с продавцами рукописей, которые брали заказы на переписку целых библиотек или на отдельные книги, причем как покупка, так и заказы стали нередкими даже со стороны монастырей, пополнявших свои библиотеки. Монастыри не прекратили деятельности по переписке книг, но главное книжное производство перешло в города, где руководилось и регулировалось отдельными книгопродавцами. Книжные лавки появились в районах, близких к университету и студенческим кварталам, где они снабжали как учеников, так и учителей. Они отмечены, напр., около Малого Моста в Париже.
Однако, средневековая книга, несмотря на достаточно разнообразное содержание (кроме богословских и богослужебных книг, житийной и нравственно-поучительной литературы — античные авторы, рыцарская поэзия, ученые трактаты, травники и «физиологи» или бестиарии, анналы и хроники, энциклопедии, далее особенно ходкие с конца XIV в. буржуазная сатира на дворян и клир и книжки на народных языках для не знающего латыни читателя-мирянина), не могла стать и не стала всеобщим достоянием. Угнетенное состояние и полная неграмотность эксплоати-ровавшегося населения, а также отсутствие образованности среди большинства из привилегированных классов, — все это не могло сделать книгу широко необходимой, требуемой, популярной.
Такое к ней отношение развилось позднее, не раньше конца XIV—начала XVвв., и стало достаточно интенсивным, чтобы вызвать не только изобретение книгопечатания, но и способствовать необычайно бцстрому усваиванию и расширению этого искусства. Господство рукописного пергаменного кодекса кончилось; он не удовлетворял спроса благодаря дороговизне и редкости, что было неизбежно при медленности переписки. В XV в. его вытеснила печатная бумажная книга, подобно тому, как некогда он сам вытеснил античный папирусный свиток.