Отход в анархию
Еще меньше возможностей восстановить анархическую свободу для всей науки, а не только для одной ее части. Понятно, конечно, что в качестве реакции на нередко встречающееся бестолковое и деспотическое руководство наукой в промышленности или в военном производстве должно существовать движение, стремящееся избежать любой организации, в чем бы она ни выражалась. Однако отход науки от живых дел ради уединения и размышления является внутренним абсурдом, ибо наука из всех человеческих учреждений наиболее зависит от взаимопомощи и взаимопонимания. Наука никогда не была действительно свободна, однако любая видимая свобода, которую она имела, определенно относится к капитализму эпохи свободной конкуренции, и эта свобода совершенно несовместима с новой промышленной революцией и крупным, организованным производством. Она фактически является таким же анахронизмом и причудой, как и неестественный готический шрифт покровительствуемых миллионерами универсантов. Идея, стоящая за этим стремлением избежать какой - либо организации, уже достаточно рассматривалась в ходе нашего изложения, и состоит она в том, что ученый, как просвещенная личность, стоит якобы выше обычной борьбы. Ввиду того что ученый по традиции является преемником мудреца прошлого, чувствовавшего себя в социальном, материальном и интеллектуальном отношении выше простых технических работников, возникло понятие об ученом, как об ученом elite, как о группе людей, которые - де стоят в стороне от общества и содержатся им для того, чтобы, применяя чистую мысль, они донесли до народа, не способного достичь этих высоких интеллектуальных вершин, отраженное величие ее достижений.
Начиная с первых ступеней развития цивилизации до настоящего времени это понятие об ученом elite немало способствовало признанию и увековечению классового общества. В прошлом там, где это понятие приобретало наиболее сильное влияние, оно приводило к застою науки, лишая ее стимулов и контроля со стороны практической жизни и превращая ее в бесплодный и шаблонный педантизм. Тем не менее эта идея имеете настоящее время много сторонников, в частности среди солидных и занимающих высокое положение ученых1 - 11"5 0 1а; ° - 28. Они видят в существующих политических условиях Европы и Америки единственное средство сохранения такого положения для ученых, без которого они не могут представить себе существования науки.
Эти сторонники свободы науки гораздо больше заняты, причем часто бессознательно, защитой капитализма, как определенного образа жизни, от нового, социалистического образа жизни, который противостоит ему. Им трудно припять идею стремления к любой организации, даже тогда, когда эта организация сознательно стремится к обеспечению всеобщего блага. Они достаточно сильно возмущаются новой ответственностью ученых и новыми идеями, которые, по их мнению, насильно навязываются ученым и коммунистических стра - нах* - 97. Они больше предпочитают свободу и безответственность неорганизованной системы, где личность может добиваться знания и счастья, как ей заблагорассудится. Тот факт, что необходимость в организации возникла вследствие краха анархии в науке, ускользает от них ввиду их глубоко антиисторического отношения к обществу и к своему собственному труду. Однако знаменательно, что их возмущение организацией науки не относится к организации науки в целях погони крупных монополистических фирм за частной прибылью, которые, между прочим, контролируют °/,0 индустриальной науки (672), не относится оно также и к действиям правительств, которые используют почти все свои научные ресурсы для военных приготовлений (448) Эти злоупотребления, по их мнению сравнительно терпимые, предусматривают, что для немногих ученых сохраняются известные островки невмешательства, где они могут проводить свои частные исследования.