ПУТЬ НАУЧНОГО ПРОГРЕССА
Остается рассмотреть еще один важный исторический вопрос. Каким образом изучение науки в истории общества помогает объяснить данный путь промышленного и научного прогресса? Как получилось, что прогресс науки следовал по определенному руслу — от плодородных равнин Вавилона и Египта, через Средиземное море к Греции и Италии и к закреплению в свой величайший формировательный период XVII века на берегах Северного моря, и оттуда — в наше время — к распространению по всему миру? Из сказанного выше, особенно во введениях к первым четырем частям и в этой главе, очевидно, что здесь дело не в непреклонной предопределенности, хотя, конечно, чтобы какая - нибудь область стала центром цивилизации, она прежде всего должна отвечать определенным условиям.
В пределах своих границ ни один район не может длительное время быть центром экономического и культурного прогресса без соответствующих природных богатств: хороших охотничьих угодий, пахотных земель и лесов.
залежей угля и железной руды, нефтяных и гидроэнергетических ресурсов — в соответствии со степенью технического развития. Равно важным негативным условием является отсутствие климата, ведущего к эндемическим заболеваниям или к общей слабости, такого климата, как, например, тот, который положил конец ранней цивилизации Майя. Таковы лишь элементарные условия, дающие возможность для культурного и экономического прогресса, ибо на каждой ступени развития не один, а многие районы имеют необходимые ресурсы и климат. Большая часть мира, покрытая тундрой, пустынями, тропическими лесами, не поддавалась освоению до наших дней; однако остается множество других районов, отвечающих этим элементарным условиям.
Какая из географически пригодных областей станет средоточием прогресса, скорее зависит от форм общества — от производственных отношений — и от сопутствующей им экономики и политики. Здесь географические факторы могут все же играть некоторую роль; полная изоляция может задержать развитие, как это произошло с местными американскими цивилизациями; однако, с другой стороны, слишком легкий доступ из других районов, как это было в Вавилоне и юго - восточной Европе, может привести к регрессу в результате проникновения менее цивилизованных племен. Более решающее значение, особенно в позднее время, имело постоянство внутренних стремлений к изменениям, обусловленное последствиями классовой борьбы, — техника и культура являлись в свою очередь оружием для обеспечения господства каждого восходящего класса и развивались в ходе борьбы.
На ранних ступенях развития общества эволюция сначала сельской, а затем городской культуры, по - видимому, могла происходить и действительно происходила повсюду, где были благоприятные материальные условия (63). Вследствие значительной географической обособленности культурных центров появилось около полдюжины различных форм цивилизации, включая изолированные цивилизации Центральной и Южной Америки. В результате учреждения этих цивилизаций была сохранена внутренняя традиционная преемственность в материальной технике и общественных формах, что, в известных пределах, сделало эти цивилизации устойчивыми по отношению к внешним влияниям. Каждой эпохе — эллинской, индийской и китайской — свойственны обличительные черты, от основных идей до типов орнамента.
Допустить наличие различных типов цивилизации не означает признать мистическую трактовку цивилизации как некоего биологического вида, который эволюционирует, распространяется или становится вымирающим, или, что еще более нелепо, — как одухотворенного существа, которое рождается и умирает, как это признавалось недавно модными убеждениями, развиваемыми Тойнби и Шпенглером; термин «цивилизация» представляет собой подходящий способ группировки событий, происходивших в данной области, иногда действительно очень обширной, что зависело от единой непрерывной духовной и технической традиции. При внимательном рассмотрении цивилизации неуловимы и неопределенны, постоянно изменяются и переходят друг в друга. В какой мере можно сказать, что китайская буддистская культура относится к индийской цивилизации? Основными и устойчивыми признаками цивилизации являются средства производства, вид сельского хозяйства и промышленности, а также производственные отношения, будь то классические, феодальные или капиталистические. Язык, литературная и мифологическая традиция могут помочь обеспечить связь, как сделал это Гомер для древних греков или Библия — для древних евреев.
Общий тип сельского хозяйства и промышленности является одним из сравнительно неподвижных форм и учреждений; однако многие черты цивилизации могут легко распространяться и действительно легко распространяются. Благодаря купцам и странствующим ремесленникам широко распространились те технические приспособления, которые могут быть изготовлены повсюду, раз известен способ их изготовления, как, например, колесница и перегонный куб. Технический уровень, которого достигли все аграрные цивилизации, был очень схож. Благодаря бродячим ученым приносившие пользу интеллектуальные идеи — математика, астрономия и, в меньшей степени, алхимия — также были разнесены почти повсюду и имели тенденцию образовать общую совокупность знаний, толкуемых различным образом с тем, чтобы приспособить их к преобладающим традиционным и религиозным идеям. Как мы видели, по крайней мере до XV века отношения между основными цивилизациями строились на честной взаимно выгодной основе. Внешне не существовало заметного превосходства одной цивилизации над другой, и смышленый итальянец Марко Поло при всем своем удивлении перед изысканностью и культурой китайцев без труда занял пост в их административной системе.
Все же только одна из этих цивилизаций могла породить следующую фазу прогресса: экономически — капиталистическую, технически — научную. С точки зрения материального оснащения основные центры цивилизации в средние века мало различались; не намного они отличались друг от друга и в интеллектуальном отношении. Благодаря посреднической роли мусульманской культуры общее наследие эллинской, месопотамской и индийской культур в математике и астрономии, послужившее основой дальнейшего прогресса, было достаточно широко известно и повсюду сделало возможным этот прогресс. Я полагаю, что два решающих фактора могли дать Европе преимущество в отношении дальнейшего развития: в позитивном отношении — наличие специфических побудительных мотивов к развитию промышленности, возникших благодаря растущему рынку и росту цен в XVI веке в сравнительно слабо заселенном районе (225); и в негативном отношении — отсутствие труднопреодолимых традиционных преград, подобных тем преградам, которые были созданы религиозным фанатизмом в мусульманских странах и Индии (167) и бюрократическими рогатками в Китае (185).
Эти условия эффективно ограничили место возникновения капитализма и краха феодализма Европой, а в Европе — рядом благоприятных районов. Каковы были, коротко говоря, специфические преимущества Италии, Франции и стран, прилегающих к Северному морю, в XV и XVI веках? Италия и Франция были самые богатые и наиболее густо населенные области Западной Римской империи, они сохранили большинство старых традиций, в частности традиции городской жизни и ремесленничества. Однако их основные природные богатства нельзя было сравнить с природными богатствами стран, прилегающих к Северному морю, — Фландрии, Голландии, Фрисландии и нижних рейнских земель, а также Англии (171). Раз появилась возможность расчистить землю от лесов и в общем осушить ее, эти страны имели несколько лучшие для ведения сельского хозяйства почвы при условии наиболее устойчивых в мире осадков8176. До сих пор они дают рекордные урожаи с акра земли. Англия производила лучшую в мире шерсть, которая стала основой ее величия3 - 323. Северное море обеспечивало обильные уловы рыбы. В самом деле, страны, прилегающие к Северному морю, мало в чем испытывали недостаток, за исключением соли, красителей и пряностей. Вначале они располагали большим количеством леса; когда запасы леса иссякли, ему была найдена замена в угле, месторождения которого выходили на поверхность, и вместе с тем в этих странах научились изготовлять и использовать в большем количестве железо. Далее, почти во всем этом районе водный транспорт обеспечивал возможность беспрепятственного взаимообмена материалами и товарами. Таковы все необходимые условия; ни один район со значительно худшими природными условиями не мог бы пронести путем успешных технических преобразований бремя распространяющейся культуры, которая всегда способна до предела использовать имеющиеся в распоряжении ресурсы, прежде чем можно будет мобилизовать новые ресурсы.
Все эти благоприятные условия не использовались бы, если не было бы создано общественных средств для их использования. При феодальной системе этого сделать было нельзя; но при капитализме можно было использовать ресурсы со все большей эффективностью, так как прибыли, полученные от первых успехов, вкладывались обратно в производственные предприятия. Далее, капитализм мог использовать усовершенствованную технику и поощрить науку на создание в корне новой техники.
Нелегко было заложить основы для капитализма. Первая попытка создания основ капитализма в Италии XIV века к XVI веку потерпела крах под объединенным воздействием внутренних тенденций и наступления феодальных сил Италии и Испании, вновь уступив место феодализму (194). Создание первых прочных основ капитализма в Нидерландах в XVI веке произошло не без насильственной и даже не без отчаянной борьбы (225). Однако с упрочением капитализма предоставляемые им огромные экономические преимущества обеспечили его распространение, сначала как примера, а затем путем завоеваний, по всему миру. К середине XVII века стало ясно, что ни одна страна, которая не приняла капитализм, не сможет противостоять капиталистическим странам.
Далее, стимулы, которые ранний капитализм дал науке, обеспечили подавляющее преимущество новой науки над всем тем, что могло явиться результатом духовного развития в более старых культурных центрах. Действительно, пи в Индии, ни в Китае, несмотря на их прежние культурные дости жения, после XVI века до наших дней не наблюдалось сколько - нибудь значительного прогресса. Экономическое и политическое вторжение иностранных капиталистических держав предотвратило какой бы то ни было последующий расцвет культуры в этих странах. С XVII до начала XX века наука и духовная культура были европейской монополией, все более сосредоточиваясь в центрах тяжелой индустрии. Сегодня мы наблюдаем начало обратного процесса — широко распространившуюся децентрализацию науки и техники; этот процесс, несмотря на все усилия мастеров «западной христианской цивилизации» удержать науку в своих руках, покажет, что люди всех рас и традиций могут пользоваться преимуществами, предоставляемыми наукой и техникой. Именно в нашем современном мире с его конфликтами между сдерживающими и освобождающими силами, а не в каком - нибудь воображаемом идеале и вневременном государстве мы должны искать решения проблем науки касающихся общества.