Правительственные и военные исследования
Однако организация науки совсем недавно стала развиваться прежде всего за счет широкого вмешательства правительств. Правда, начиная уже с XVII века наука получала некоторые правительственные субсидии, но они почти полностью расходовались на содержание специальных астрономических или картографических служб или на соответствующую стандартизацию мер и весов. В капиталистических странах до самых последних лет фактически довольно определенно и сильно противились вмешательству правительства в науку, ибо это помешало бы должному использованию науки ради получения прибылей отдельными лицами и конкурирующими между собой корпорациями.
Такое сопротивление, как мы видели, было решительно отвергнуто вследствие вновь возникших у правительства и монополистических фирм общих интересов в области военных исследований. Процесс перехода к организованным научным исследованиям занял определенное время: в период первой мировой войны игнорировавшаяся вначале наука стала перед концом войны второстепенным, хотя и существенным вспомогательным средством для производства и обслуживания новых технических изобретений, таких, как самолеты и беспроволочный телеграф; во время второй мировой войны наука с самого начала войны имела большое значение и к концу войны стала доминирующим фактором не только в деле развития таких видов нового оружия, как ракеты дальнего действия и атомные бомбы, но также и в деле координации и руководства самими военными операциями. Во время войны практически вся наука в Англии и Америке была поставлена на службу войне (642).
Даже после войны правительства продолжали субсидировать науку для подготовки новых и еще более научных войн во все больших размерах. Так, в Англии утвержденные парламентом расходы на науку поднялись с менее 5 млн. фунтов стерлингов в 1937 году до почти 78 млн. фунтов стерлингов в 1947 году и 234 млн. фунтов в 1953 году, в то время как в США они выросли с 50 млн. долларов в 1940 году до более чем 600 млн. долларов в 1945 году, достигнув 2,2 млрд. долларов в 1953 году. Рост расходов на науку, субсидируемую промышленниками и правительством, не означает, что соответственно увеличилось число ученых, хотя оно достаточно велико. Количество квалифицированных ученых в Англии, работающих в правительственных научных учреждениях, выросло с 743 человек в 1930 году до 3710 человек — только в 5 раз. Это не означает также и соответствующего роста качества нового знания, скорее наоборот. Самые большие суммы расходов на науку идут на дорогостоящую аппаратуру и оборудование и на очень большое количество обслуживающего персонала. Рост этот был настолько быстрым, что он определенно помешал развитию основной и ведущей индустриальной науки для гражданских целей. В самом деле, в Англии в 1950 году наблюдался явный регресс науки. Он был настолько силен, что вызвал протест со стороны исследовательского совета Департамента научных и индустриальных исследований: «Вряд ли стоит проводить осневополагающие исследования, если вкладываемые в них усилия недостаточны для обеспечения прочного прогресса, а отдельные предложения об уменьшении существующих в настоящее время и без того недостаточных усилий кажутся нам необоснованными»
Даже нынешнее увеличение расходов на гражданские исследования не может покрыть роста цен.
Сам рост материальных нужд науки постепенно делает правительственные ассигнования на науку абсолютно преобладающими, а капиталистические правительства предоставляют их главным образом на военные цели. В 1953 году 80 процентов правительственных расходов на науку в Англии шло на военные нужды, в том числе 73 процента этих денег расходовалось на содержание научного персонала правительственных учреждений. В США соответствующий процент расходов на развитие науки в военных целях составлял 90%. Это влияние правительства на развитие науки не ограничивается сферой ее приложения; оно проникает во все исследования. В Соединенных Штатах Бюро военно - морских исследований в 1949 году истратило почти 40 процентов всех национальных расходов на чисто теоретическую науку 7 - 206. Обеспечение научных работников, в значительной мере занятых военными приготовлениями на случай возможной войны, стало предметом беспокойства, и поэтому правительства в значительной степени взяли на себя финансовую поддержку университетов. В Англии, например, правительственные ассигнования университетам увеличились в 5 раз после войны и в настоящее время составляют около 70 процентов их бюджета7 - 9. Несмотря на это, продолжает существовать хроническая нехватка обученных научных работников как в Англии, так и в Америке713:7 - 23, причину чего можно найти в классовых ограничениях, существующих в системе просвещения.
Последствия концентрации и милитаризации науки выходят за пределы центров исследования и производства в США и Англии. Спрос Соединенных Штатов на сырье уже истощает «свободный» мир; 13 процентов добытой нефти в Азии и Южной Америке идет в настоящее время в США, которые потребляют 58 процентов всей мировой добычи нефти, а США угрожают ввозить нефть в еще больших масштабах, как об этом предупреждает доклад Пейли9162. Точно таким же образом мир лишается своих лучших научных талантов. Под предлогом, в который часто искренне верят, оказания помощи многообещающей работе отдельных ученых лучшие ученые, или , по крайней мере, лучшие из тех ученых, которые не заражены коммунизмом или порочным патриотизмом, покупаются и водворяются в прекрасно оборудованные лаборатории Соединенных Штатов, где они вольны заниматься своими собственными исследованиями. Этот процесс, начавшийся много лет тому назад, в настоящее время достиг такого размаха, что стал угрожать научному прогрессу многих стран. Около половины выдающихся ученых в Соединенных Штатах фактически иностранного происхождения. Правда, многие из них прибыли в США, чтобы избежать преследований нацистов, однако едва ли кто - нибудь из них возвратился в свои страны после поражения Гитлера. Выигрыш, полученный от этого Соединенными Штатами в мирный и военный периоды, был значителен, однако он уравновешивается проигрышем для всего мира. Эти ученые были устранены от решения проблем, стоящих перед их странами, как раз тогда, когда их творческое влияние, а также их труд были больше всего там нужны.
Вся система концентрации науки в лабораториях, которые формально находятся под контролем университетов, а на деле контролируются монополиями или правительством и которые разрабатывают проекты, являющиеся военной ценностью, представляет собой наиболее серьезную опасность для науки.
Хотя сейчас и наблюдаются некоторые признаки смягчения строгих требований охраны безопасности и лояльности, общая атмосфера все еще не располагает не только уже работающими учеными, но и теми, кто готовится ими стать, вникнуть в социальный смысл своей работы. Когда же они это сделают и когда американские ученые как организованная группа людей начнут утверждать свое мнение с той авторитетностью, на какую им дают право те жизненно важные услуги, которые они оказывают своей стране, мы сможем ?ожидать наступления серьезных перемен.
Сравнительно громадное богатство и производительность США, а также концентрация там научных усилий соответственно подавляют развитие национальных научных центров во всех странах «свободного» мира. В настоящее время почти во всех областях науки и, в частности, в физике проводить важные исследования можно только в прекрасно оборудованных лабораториях. Такие лаборатории в настоящее время уже в значительной мере сосредоточены в США, а в других странах они создаются все реже и реже. В капиталистическом мире только Англия и в известной степени Швеция могут еще претендовать на полную независимость в проведении фундаментальных научных исследований, по в некоторых областях эта независимость недостаточно надежна. В большинстве других стран правительства испытывают такие хронические финансовые трудности, в значительной мере вследствие военных расходов и ограничений торговли, что наука там, в сущности, отмирает. При всех достоинствах работ отдельных ученых этих стран они лишены возможности проводить организованную научную работу на современном уровне и все более вовлекаются в орбиту Соединенных Штатов.
Развитие науки в капиталистическом мире за последние несколько лет было феноменальным, однако оно происходило ценою очень серьезных извращений целей и методов науки. Эти извращения уже беспокоят мыслящих и вовсе даже не радикальных ученых по обе стороны Атлантического океана1 - 49. Сейчас, когда политическая атмосфера несколько прояснилась, можно, по - видимому, надеяться услышать их голос.