ЛАЗУРИТ (ЛЯПИС-ЛАЗУРЬ, ЛАЗОРЕВЫЙ КАМЕНЬ) И ГЛАУКОЛИТ
Лазурит принадлежит к тем поделочным камням, с которыми связано много вопросов исторического, культурного и научного значения; большинство из них до сих пор еще не разрешено. В области изучения месторождений этого камня и торговых путей, по которым шло его распространение, до настоящего времени отсутствуют точные данные.
1 К этой же области Прибайкалья следует отнести и глауколит (см. стр. 136), часть которого, согласно исследованиям В. Брёггера, должна быть причислена не к скаполиту, а к синзму содалиту.
s S. R u s k a. Das Steinbuch des Aristoteles. Heidelberg, 1912, S. 153.
Густо-синий цвет лазурита, «ласкающий глаз», не мог не привлекать к себе обитателей Египта и стран Востока, и не удивительно, что об этом камне мы находим многочисленные указания у писателей различных веков и различных народов. Так, в книге Аристотеля2 упоминается о соединении лазурита с золотом (пиритом), которое придает ему особую красоту; отмечаются там также и способы для отличия его от поддельного лазурита (главным образом от соединений меди). Особенно часто смешивали его с так называемым армянским камнем — «известным камнем, проникнутым медною лазурью», который в огне теряет «вой цвет, цо тоже употребляется для синей краски. Хорошо знали его древняя Грещця и Рим, получавшие из него хорошую краску и называвшие его «сапфей-рос» — oarapeiQOS (Теофраст — Плиний). Существует предание, что скрижали, данные Моисею на горе Синай, были сделаны из лазурита. Подробно описывал и изучал лазурит в XVII в. Боэций де Боот (1636 г.).
«Лазуревый камень издревле употреблялся в Индии и Персии при изготовлении драгоценной для художника краски — ультрамарина. С этой целью камень жгли и растирали в тонкий порошок; последний смешивали со смолой, воском и маслом, промывали, и тогда краска оседала в виде чудного тончайшего порошка, который сушился и затем шел в употребление, но, естественно, был очень дорог. Все эти сведения нам передают и подтверждают все старые писатели Востока — Ибн Хаукал, Истахри, Эдризи, Абулфеда, Шехабеддин, Ибн Батута, Тейфаши, Марко Поло и мн. др.
Лазуревый камень в применении к искусству был излюблен еще в древнем мире; особенно часто на нем гравировали, что облегчалось его мягкостью, и резали из него выпуклые фигуры и рельефы. На Востоке и в Китае им пользовались часто; в Китае его применяли для чаш, шкатулок, флаконов, колец, статуэток, амулетов и множества безделушек; магометанский Восток прибегал к нему более для резных и мозаичных работ».
Вот что пишет А. Фелькерзам (1913) о лазурите:
«В Европе лазуревый камень был очень редок, пока в XIX веке не поступило на рынок большое его количество, привезенное с Байкала. В прежнее время изделия яз лазуревого камня изготовлялись лишь из цельных кусков, а так как последние редко имели достаточные размеры и были дороги, то и число дошедших до нас таких предметов очень ограничено. Более мелкие куски шли на мозаичные работы, на работы „pietra dura", на отделку драгоценностей и, в соединении с другими камнями, н|а украшение мебели, к чему особенно пристрастились в XVII веке. Государственное гранильные фабрики в Екатеринбурге и Петергофе в середине XIX столетия указали совершенно новые пути использования лазуревого камня: они изобрели облицовку тонкими слоями этого дорогого и прекрасного материала, вроде фанеровки столярных работ дорогими породами дерева, и довели эту технику до той степени законченности, выше которой едва ли можно что-либо ожидать. Таким способом стали отделывать не только предметы средней величины, как ящики и шкатулки, колонки для шкапов, столовые часы и т. п., но и работы громадных размеров, каковы колонны в Исаакиев-ском соборе, стены в покоях Большого Царскосельского и Зимнего дворцов, вазы и столы в Эрмитаже и других дворцах. Достигается это таким путем, что остов более мелких вещей, т. е., в сущности, самые вещи, изготовляется из металла и лишь обкладывается тонкими пластинками дорогого материала, составленными, в свою оче1 редь, из маленьких кусочков; по отношению к крупным предметам применяется в общих чертах тот же способ, но остов делается из простого камня. Искусство этой работы заключается в том, чтобы не только пригнать отдельные куски настолько слитно, что соединение их для глаза почти неуловимо, но и придать им все мельчайшие изгибы, выпуклости и закругления, соответствующие сложным очертаниям.
Нельзя отрицать, что лазуревый камень — правда, только в лучших своих образцах— таит в себе очарование, которому трудно противостоять. Действительно, роскошный цвет хороших бадахшанских кусков производит необыкновенно благородное впечатление, точно — как ни парадоксально это сопоставление — холодный огонь. Впечатление еще значительно усиливается золотистыми, блестящими вкраплинами, появляющимися, то одиночными крупинами, то в затейливых сочетаниях, то в извилистых жилках.
Лучше всего лазуревый камень сочетается с золотом, особенно там, где служит только фоном; менее удачно, с чисто художественной точки зрения, использование синего камня для рельефной резьбы, передающей портреты или измышленные головки, хотя бы исполнение ее было вполне законченным и художественным; к таким работам побуждала, очевидно, только мягкость камня и сравнительная легкость резьбы. Тяжелый вес лазурита и невозможность делать из него очень тонкие пластинки удерживали от изготовления из него табакерок и коробочек, предназначенных к ношению в кармане; тем не менее, попытки такого рода бывали».
Красивый цвет и рисунок камня в связи со способностью принимать полировку еще с конца XVIII в. выдвинули его как первоклассный поделочный материал, который вскоре получил широкое распространение, что
привело к отказу от его применения в размолотом виде для краски. Особенно ценились темные, васильковые сорта с золотистыми крапинками пирита, причем последние были особенно характерны для так называемого «бухарского лазурита». Нередко окраска лазурита улучшалась после прокаливания до темно-красного каления, но зту операцию следует вести очень осторожно, так как камень может приобрести слишком темный, а иногда и зеленоватый тон.
В мелких вещах, особенно при искусственном освещении, лазурит теряет красоту, поэтому его употребление для серег и брошек весьма ограничено. Наиболее ценным было применение его для больших вещей — ваз, колонн, каминов и т. п.
Почти исключительная монополия на обработку лазурита в конце XVIII и в XIX в. принадлежала Петергофской гранильной фабрике, которая прославилась выполнением ряда всемирно известных работ. Достаточно вспомнить о знаменитых колоннах Исаакиевского собора, толщиной 14 вершков, вышиной почти 7 аршин, на которые пошло 787г пудов бадах-шанского лазурита по цене 250 руб. серебром за пуд (каждая колонна обошлась в 31 ООО руб.), а также о вазах, столах и чашах в Эрмитаже или облицовке Мраморного зала в Мраморном дворце и Лионской комнаты Царскосельского дворца.
Неизменным спутником лазурита является глауколит, синевато-фиолетовый минерал из группы скаполита, отличающийся большей прозрачностью, чем лазурит, и ясной, хотя и несовершенной, спайностью.
Вместе с лазуритом он образует очень красивые по тонам скопления и в куске часто трудно отличим от последнего.
Лазоревый камень издавна был предметом увлечения придворных кругов России; имеются сведения, что Екатерина I весьма интересовалась этим камнем, привозимым «из Бухарии с золотым песком через Кяхту», причем при ней были установлены особые условия уплаты за этот камень («ланжеверт» по-бухарски и «чин-чин-пш» по-китайски), а именно: за каждый фунт первого сорта по фунту серебра, а за 10 фунтов камня второго сорта 9 фунтов серебра, причем платилось не серебром, а пушным товаром. Но, несмотря на эти меры, камень попадал в Россию лишь в незначительных количествах и не каждый год. Остается, однако, неясным, из каких месторождений проникал в Кяхту этот ценимый на Востоке камень, действительно ли из предполагаемых месторождений Китая 1 или же кружным путем из Бадахшана. Китайцы этот камень издавна приносили на наши пограничные караулы в Юго-Восточном Забайкалье, причем они обычно уверяли, что шары лазурита вымываются и выбрасываются на берег волнами оз. Далайнор и реки Кайлар («Очерк месторождений драгоценный камней в Нерчинском крае», 1912). Первые более точные сведения о лазурите относятся лишь к 80-м годам XVIII столетия, однако нельзя не отметить одно интересное указание, требующее дальнейших архивных розысков: в 1737 г. Амман сделал доклад в Академии наук о местах в России, где находится лазурит — «schonste Ыаие Farbe» (красивейшая синяя краска), а Корф говорил о той синей краске, о которой упоминается в Камчатских актах экспедиции Стеллера.
Начиная с конца XVIII в. было предпринято много поисков этого камня во всем мире, и лишь последнее время к азиатским месторождениям присоединились в Чилийских Андах находки довольно светлого и зеленоватого лазурита. Таким образом, и сейчас первенство в обладании этим камнем остается за Азией, где наше внимание привлекают две области: одна — в Персии, вторая — к югу от Байкала.