ШПИНЕЛЬ
Из различных сортов шпинели в качестве драгоценного камня имеют значение лишь красные, розовые или фиолетовые разности. Особенно ценным является так называемый баллас-шпинель — темно-розового цвета, с сильным блеском и весьма красивой игрой при огранке. Октаэдры этого минерала в довольно больших количествах встречаются в ряде мест Азии, особенно в Китае, Бирме, на Цейлоне и в Афганистане, и их часто можно [видеть в мешочках у торговцев камнями Востока. Через Туркестан этот камень издавна проникал ш Россию, и весьма вероятно, что под именем л а л а чаще всего разумелась именно шпинель и реже — разновидности граната, а еще реже — рубин.
В России с точностью неизвестно ни одно месторождение драгоценной шпинели ', однако обилие ее на рынках в Ташкенте и Коканде и распространенность в старых коллекциях с этикетками «из Ферганы» делают весьма вероятным существование здесь месторождений этого красивого, но сравнительно недорогого камня. Весьма вероятно, что знаменитые «Рубиновые копи» в Шугнане состоят но преимуществу из красной шпинели, которой, однако, по-видимому, сопутствует, но в значительно меньшем количестве, рубин. Эти (называемые так на картах) «Рубиновые копи» лежат в Шугнане близ местности Гаран, на русской территории, на правом берегу Пянджа, в 80 верстах к югу от Хорога и 38 верстах от Бар-Пянд-жа. Обыкновенно ошибочно эти копи называют Бадахшанскими. Еще Марко Поло в ХШ в. писал о них: «В той области — Балахшане (Бадахшане.— А. Ф.) водятся драгоценные камни балаши; красные и дорогие камни; родятся они в горных скалах. Народ, скажу вам, вырывает большие пещеры и глубоко вниз спускается, так точно, как это делают, когда копают серебряную руду; роют пещеры в горе Шигхинан (Шугнан.— А. Ф.) и добывают там балаши по царскому приказу для самого царя; под страхом смерти никто не смеет ходить к этой горе и добывать камни для себя, а кто вывезет камни из царства, тот тоже поплатится за зто и головою и добром. Посылает их царь со своими людьми другим царям и князьям, и знатным людям, одним как дань, другим по дружбе; продает он их на золото и серебро, и делает так царь потому, что балаши очень дороги и ценны» (Минаев, 1902).
1 Любопытно отметить, что в 1851 г. Г. Пермикин нашел, судя по его описаниям, розовую шпинель с хондродитом по р. Талой у берегов Байкала. Образец этого минерала имеется в Музее Горного института.
В этих интересных описаниях не может не поразить слово «балаши», от которого, очевидно, и произошли позднее названия «благородная шпи-нель-баллас», «рубин-балз» (rubis balais); в свою очередь, слово «балаш», по-видимому, происходит от той или иной транскрипции названия «Бадах-шан». Не менее характерно сообщение Клавихо (1881), дающего сведения об этих копях со слов балахшанокого владетеля: «Каждый день отламывают кусок скалы, чтобы искать рубины, и когда находят руду, то умеют отделять их очень чисто; берут камень, в котором они находятся, и понемногу обламывают кругом долотом, пока не останется наружу самый „рубин", и потом отделывают его на точильных камнях».
Позднее эти знаменитые копи неоднократно посещались исследователями, но, к сожалению, все путешественники приводили очень краткую характеристику и не могли дать полной картины этих интереснейших мест Средней Азии.
Экспедиция Бюрнеса первая сообщила ряд любопытнейших сведений, указав нахождение рубинов в известняке, выяснила, что добыча может производиться только зимой, так как часть копей подведена под р. Пяндж, и что по соседству, в известняках же, на берегу той же реки, в прежнее время огненным путем добывалась ляпис-лазурь, вывозившаяся в Китай (это не совсем точно, см. далее). Эти данные подтвердил и Михайлов (1849), который совершенно определенно говорит, что он нашел шпинель в доломите; однако во время доклада в Минералогическом обществе выяснилось, что кроме шпинели в его коллекции были и рубины. После Михайлова эту область посетил Минаев, так описывающий старые копи: «Некогда они были источником значительного богатства для бадахшанских владык, но в настоящее время, по-видимому, почти истощены. Теперь в копях работает около тридцати человек под наблюдением солдат балкского губернатора Мухамед-Алум-Хана, и добытое отсылается Кабульскому эмиру. Выше копей находится небольшая деревня Кох-и-Лал — „рубиновая гора"» (Минаев, 1879).
Наконец, последние сведения имеются в работах А. Серебренникова, М. Андреева и А. Половцова.
По данным А. Серебренникова (1902), эти копи и теперь существуют в «ваханских горах», южнее места слияния рек Шах-Дарьи и Гунша; автор, далее, полагал, что при более правильной постановке добычи в этих копях «рубинов» они окажутся заслуживающими той репутации, которая установилась за ними как за богатейшими. По словам Андреева и Половцова (1911), этих копей теперь больше нет, и только в одном селении, Гороне, «туземцы достоверно знают, что из пещеры, выдающейся высоко на склоне горы, добывались рубины еще в XIX в.; с этим местом связана легенда про дракона, который стережет хранящиеся в пещере драгоценные камни».
Перед войной 1914 г. некоторые офицеры Хорогского отряда спускались в глубокие шахты и пытались поставить добычу, но ввиду опасности обвалов это предприятие пришлось бросить.
Бывший начальник Памирского отряда генерал Г. Шпилько сообщает в своей рукописи (в фондах КЕПС) следующие подробности о последних разведках этих копей:
«Местные старожилы помнят еще времена прежних владетелей Памира — беков, когда производилась разработка шахт, помнят, как часто в этих шахтах находили камни редкой величины и ценности; ни машин, ни совершенных инструментов тогда не было, равно как совсем не было и сведущих в минералогии людей; труд людской был дешевый, а жизнь рабочего ценилась не дороже жизни барана; поэтому никаких мер для безопасности работ не предпринималось.
Разработка велась нерационально: шахта проходила одним узким ходом, без боковых ответвлений и без креплений. В 'Ш18 г. Памир посетил русский офицер Топорнин, интересовавшийся геологией Памира; он посетил Кухи-ляль, спускался с несколькими рабочими-таджиками в шахту, прошел сажен 60, собрал в шахте несколько цветных камней, но никаких работ не производил из опасения, что работы могут вызвать обрушение камней; углубляться дальше в шахту Топорпин пе решался также и потому, что, как сказано, ход не имел крепи и шахта, видимо, давно никем не посещалась, да и рабочие отказались спускаться ниже, боясь быть задавленными камнями. В профиле шахта не имела правильного очертания и представляла скорее узкий подземный ход, имеющий местами наклонное, горизонтальное или почти вертикальное направление, что, очевидно, находилось в тесной зависимости от расположения трещин в горе, облегчавших проведение шахты».
Все приведенные выше указания касаются, по-видимому, одного совершенно определенного места — копей в Шугнане, и их историческая роль не подлежит, таким образом, никакому сомнению. Иного характера другие указания, приводимые А. Семеновым (1912),— о копях в стране Хат-лане и Западном Дарвазе, в районе современного Куляба. Ниже я привожу Дословную выдержку из работы Семенова, но лично считал бы правильнее и это весьма интересное описание отнести к описанным выше рубиновым копям Шугнана:
«Во время первых аббасидов (по Хаидулле Казвини, около времени возникновения ислама) в горах Хатлана случилось сильное землетрясение; под влиянием его некоторые горы раскололись и обнаружили лалы; некоторые камни были величиною с зерно... другие были больше или меньше. Когда женщины той страны увидели эти красные камни, то они решили, что из них может быть хорошая краска для окрашивания цветных тканей для одежды. Но когда растолкли лалы и хотели окрасить материи, то никакого толку от этого, разумеется, не вышло, шока этих камней не увидели те, кто понимал вообще толк в драгоценных камнях. Лалы были отданы ювелирам, чтобы отделить их от некоторых горных пород, с которыми они были соединены. Но после этой обработки встречалось затруднение, как их полировать, ибо все известные способы, применявшиеся в этом отношении к лалам, не дали никаких результатов. Наконец, попробовали применить баранджу, сорт золотистого марказита, благодаря чему явилась возможность получить отличную полировку лала. А так как в первое время находили камни большей величины и блеска, чем рубины, то спрос на лалы увеличился, и рубины упали в цене; с течением же времени, когда по опыту убедились, что лалы по устойчивости окраски и тяжеловесности во многом уступают рубинам, цены последних опять поднялись, а стоимость лалов уменьшилась.
Большие лалы попадаются весом до шестидесяти семи мискалейЛалы бывают различной окраски: красные, желтые и зеленые; последние очень напоминают изумруды, но гораздо прозрачнее и лучше блестят. Лучшие лалы известны под именем пиази (Пиаз — название рубиновых рудников в Хатлане.— А. Ф.); за ними следуют т а м р и к а, похожие окраской на цвет финика, потом у н н а б и — цвета грудной ягоды, баками, похожие цветом на фернамбуковое дерево, и, наконец, а к г а б, грязно-красной окраски. Последнего сорта лалы — наихудшие.
Стоимость лала больше пяти мискалей весом, равномерной безукоризненной окраски и чистоты совершенно невозможно определить».
Какиэ же выводы мы можем сделать из всех этих интересных сведений? Прежде всего мы можем установить, что под лалами подразумевались красные камни довольно различной минералогической природы, однако — главным образом шпинель и во вторую очередь — гранат и рубин. Хотя еще со времен Марко Поло рубиновые и лаловые копи приурочивались к Бадахшану, правильнее относить все эти указания к русскому Шугнану; вероятнее всего, сам Бадахшан являлся местом сбыта камня и путь из Персии к копям рубина лежал через Бадахшан и р. Пяндж. Может быть, кроме этих копей имеются еще и другие месторождения, например, ниже по Пянджу, в области древней страны Хатлан и в других местах Горной Бухары, однако эти предположения основываются только на неясных исторических источниках и требуют подтверждения.
В рубиновых копях Кох-и-Лал (Кугиляль) красные камни должны быть отнесены преимущественно к шпинели, которая, по-видимому, частично сопровождается рубином. Месторождение приурочено к известнякам (или доломитам) и по своему контактовому характеру, вероятно, напоминает месторождения Цейлона и Бирмы.
Во всяком, случае, эти месторождения заслуживают большого внимания и весьма желательным явилось бы исследование их специалистами — минералогами.
Единственное минералогическое описание самой туркестанской шпинели мы имеем в письме П. Еремеева к Г. Романовскому (1878). Еремеев исследовал партию красных кристаллов, приобретенных на базаре одного из туркестанских городов и носивших ясные следы окатывания. Большая часть кристаллов должна была быть отнесена к благородной шпинели разных тонов — от карминово-красного до розового цвета. Тут же встречалась и бесцветная шпинель, а также желтая, оранжевая, фиолетовая и изумрудно-зеленая (последняя очень редко), и несколько кристаллов рубина. Судя по округлым зернам кварца и полевого шпата, находившимся вместе с описанными камнями, Еремеев признал вероятным, что их происхождение связано с россыпями.