Рациональная химия и революция в пневматике
Крупным новым вкладом науки в развитие производства в период промышленной революции явилось создание современной, то есть рациональной и количественной, химии. Это было таким событием в истории науки, значение которого можно приравнять к великому астрономо - механическому синтезу предшествовавшего столетия. О том, как оно произошло, будет рассказано в следующей главе; здесь же достаточно сказать, что оно знаменует результат быстрого развития химической промышленности, которая была главным образом вспомогательной отраслью новой механизированной текстильной промышленности крупного масштаба и вытекающего отсюда интереса ученых к проблемам материи и ее преобразовании.
Фактически ключом, обусловившим возможность простого объяснения сложных вопросов химии, явилось изучение новых газов, которое само было тесно связано с опытами предшествовавшего века над воздухом и пустотой и с развитием паровой машины в то время. Поистине будет справедливым назвать подъем химии плодом этой «революции в пневматике». В результате работы первых экспериментаторов, подобных Блэку в Шотландии, Пристли в Англии и Шееле в Швеции, Лавуазье с его логическим складом ума внес порядок в хаос старых и новых фактов. Двадцатью годами позднее Дальтон, исходя из атомистической теории, дал объяснение, надежно связавшее химию с материально - механической схемой Ньютона, хотя потребовалось еще сто лет, прежде чем мог быть уяснен характер тех сил, которые действовали между химическими атомами.
Век разума. Джозеф Пристли
Влияние успехов науки чувствовалось не только в области промышленности. Начиная с Франклина, ученые конца XVIII века как в Англии, так и во Франции принадлежали главным образом к радикалам и либералам. Наиболее характерной фигурой этого движения, сочетавшей в себе увлечение наукой, филантропией и радикальной политикой, был Джозеф Пристли (1733 — 1804). Сын владельца ткацкой мастерской в Йоркшире он получил образование в диссидентской академии в Давентри, готовясь стать священником конгрегацион - ной церкви. Он жадно вбирал в себя новый дух просвещения, который привел его не к неверию, как это случилось бы во Франции, а к рациональному христианству все более унитарианского типа. Это плохо рекомендовало его в глазах ортодоксальной церкви, однако научная подготовка Пристли и его интересы привели его к контакту с научным миром и, в частности, с Вениамином Франклином, который внушил ему мысль написать «Историю электричества» что и побудило Пристли вступить на стезю науки. В 1767 году Пристли становится священником в Лидсе, где проводит свои эксперименты над углекислым газом. С этого момента он начинает пользоваться поддержкой со стороны промышленников и нескольких меценатствующих аристократов. В наиболее плодотворный период своей жизни, с 1773 по 1780 год, он пользовался домом и лабораторией, которые были ему фактически предоставлены лордом Шельберпом. Именно здесь он открыл кислород, что принесло ему мировую славу.
Тем не менее для самого Пристли эта научная деятельность была лишь второстепенной по отношению к его главной цели — догматической полемике в защиту свободной религии. Религиозные взгляды Пристли были тесно связаны с его научными взглядами. Будучи далек от мысли разобщать материю и дух, разум и веру, как это делал Декарт, он искал чистого откровения, которое объединило бы их. Это откровение он искал как в св. писании, так и в природе, считая ее делом божества. По его мнению, энергия, открытая при нахождении электричества, доказывала, что материя не инертна и поэтому не является внутренне не способной к ощущениям. В одном отношении его мышление возвращается к гилозоизму Эригены (174); в Другом — устремлено к организ - малической философии Уайтхеда. Такие верования, как вера в св. Троицу, искупление, предопределение и даже в существование души, он рассматривал как «искажение христианства» 6 - В1В0. В XVIII веке такие взгляды имели ограниченное применение. Французам было странно видеть философа, верящего в бога; англичане находили, что религия Пристли мало чем отличается от атеизма. Тем не менее он твердо верил в христианскую мораль, «которая представляет собой не что иное, как хорошо известные житейские обязанности, большее благочестие по отношению к богу, большую благожелательность по отношению к человеку». Именно в этом духе Пристли поддерживал всякую форму улучшений в общественной или культурной области, стремясь, как он говорил, «к величайшему счастью величайшего числа людей».
Пристли никогда не принимал активного участия в политической жизни; однако даже тогда, когда общественное мнение выступало против тенденций французской революции, даже простое, публично выраженное несогласие не только с догматами англиканской церкви, как установленными законом, но и со взглядами благонамеренных раскольников рассматривалось как равносильное мятежу, если не измене. Кроткий и благожелательный доктор Пристли скоро превратился в радикальное республиканское пугало. Напряжение достигло предела в 1791 году, когда Бирмингемская клика, выступая в защиту церкви и короля, при попустительстве властей сожгла его дом, находившийся вблизи Бирмингема, в результате чего полностью погибли его библиотека и лаборатория. Даже тогда, когда Пристли не грозила больше опасность насилия, коллеги настолько сторонились его из - за его политических взглядов, что он эмигрировал в Америку, где и умер в 1804 году. Казалось, события сложились не в пользу его непосредственной миссии, и тем не менее, прямо или косвенно, его влияние должно было снова подняться, чтобы вдохновить либеральное и филантропическое движение XIX века.