ПРЕДПОСЫЛКИ И ПОСЛЕДСТВИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
ПЕРИОД ЗАТИШЬЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА (1690 — 1760)
Те движущие силы, которые дали первоначальный толчок к созданию науки эпохи Возрождения и стимулировали ее развитие на протяжении периода блестящего ее расцвета середины XVII века, к концу этого века начали, по - видимому, терять свой прежний импульс и постепенно замирать. Всего через несколько лет после опубликования в 1687 году ньютоновых «Математических начал», а по сути — даже раньше, чем они были написаны, начало наблюдаться ослабление научного усилия и угасание любознательности. Это падение кривой научного прогресса было повсеместным явлением и не ограничивалось одной только Англией, хотя совершенно естественно, что наиболее заметным оно оказалось именно здесь, где в первые дни существования Королевского общества наблюдался столь бурный расцвет науки.
Такое затишье можно до известной степени объяснить причинами, внутренне присущими научному миру. Авторитет Ньютона дал науке направление, которому суждено было оставаться в течение многих лет бесплодным в связи с ярко выраженной законченностью собственных трудов Ньютона и тем расстоянием, на которое он обогнал своих современников. Однако значительное замедление научного прогресса в Англии, и в меньшей мере — в остальной части просвещенного мира, было обусловлено факторами общественного и экономического порядка. Класс, положивший начало научному движению в XVII веке, — купцы - дворяне, которые были в то время заинтересованы в применении для нужд мореплавания, торговли и мануфактур новых методов, основанных на достижении науки, уступил место новому поколению, обладавшему большими средствами и меньшей предприимчивостью и любознательностью и в то же время значительно более самодовольному. Это новое поколение, первые представители аристократии вигов, видело наиболее падежное помещение для своих капиталов в земле и наилучшее применение для своих спекулятивных талантов в таких славных авантюрах, как афера с островами южных морей. Класс, который должен был сменить его у власти, — подымающиеся, но все еще мелкие промышленники, которым позднее предстояло совершить промышленную революцию, еще не отдавал себе отчета в возможностях и даже в самом существовании науки. На всем протяжении первой части XVIII столетия их внимание было сосредоточено на развитии и применении усовершенствованных технических методов, которые в большинстве случаев были все еще основаны на ручном труде и в течение некоторого времени помогали удовлетворять возрастающий спрос на ткани и готовые изделия.
Эти изменения нашли свое отражение на Олимпе науки — в Королевском обществе; стимул для усилий поставить науку на службу ремеслу постепенно иссяк, и само Общество влачило довольно жалкое существование. Конрад фон Уффенбах, посетивший в 1710 году Королевское общество в Грешем - колледже, пишет, что коллекция научных инструментов этого последнего «не только была сколько - нибудь аккуратно прибрана, но, наоборот, покрыта пылью, грязью и копотью, и многие из инструментов были сломаны и окончательно испорчены». Он продолжает: «Стоит только попросить тот или иной инструмент, как оператор, обслуживающий посетителей, обычно отвечает: «Его украл какой - то негодяй» — или, показывая его обломки, заявляет: «Он испорчен или сломан»; и так они заботятся об имуществе».
Общество переживало серьезные финансовые затруднения, и проведенное в 1740 году обследование его показало, что большое число его членов перестали платить свои взносы.
Тем временем, однако, хотя наука несколько и зачахла, поступательное развитие техники не прекращалось; и если в начале XVIII века прогресс этот кажется медленным, то только по сравнению с теми крупными переменами, которые были осуществлены промышленной революцией на протяжении всего лишь нескольких десятилетий. Некоторые из таких изменений, уже полным ходом осуществлявшихся в Англии в течение первой половины века, должны были иметь величайшее значение для будущего как промышленности, так и науки.
Одним из таких изменений было быстрое совершенствование земледелия. Эти усовершенствования, заимствованные в XVII веке у голландцев (226), быстро распространялись по всей Англии и содействовали повышению доходности товарного фермерства. Они оказались возможными, с одной стороны, благодаря наличию капитала, первоначальным источником которого была торговля и который мог быть вложен в землю, и с другой — в результате быстрого роста городов, в первую очередь Лондона, что обеспечивало надежные рынки сбыта для хлеба, мяса, овощей. Представляя собой шаг вперед с точки зрения техники, методы эти были несправедливы и жестоки в социальном отношении. Так, например, введение закона об огораживании общинных земель повлекло за собой выселение крестьянства, имевшего традиционные, хотя и жалкие права на землю и еще более жалкие средства для ее обработки.
Другим изменением огромной важности явился быстрый рост новой тяжелой промышленности, которая опиралась на использование каменного угля и усовершенствования в области горного дела и транспорта, а также радикально - новые технические приемы производства железа и стали. Решающую роль сыграли здесь два момента. Одним из них явилось применение нового научного изобретения — паровой машины, первоначально использовавшейся для откачки воды из шахт; вторым было введение технического новшества — производства железа с помощью кокса, полученного из каменного угля вместо применявшегося с незапамятных времен древесного угля (225). Впервые этот метод был применен квакером Абрагамом Дерби в 1709 годуй прошел совершенно незамеченным. Все эти усовершенствования ограничились, однако, лишь менее важными областями промышленности и сами по себе еще не означали промышленной революции, хотя и были необходимыми ее предпосылками.
Этап этот знаменует фактический момент безвозвратного перехода от хозяйства, издавна опирающегося на местные ресурсы, к хозяйству, базирующемуся на каменноугольных бассейнах, — от продовольственного к энергетическому хозяйству. Как выразился Патрик Геддс, экономика переходила от эпохи эотехники к эпохе палеотехники. Это, однако, было справедливым только в отношении тех интенсивно развивающихся районов, которые находились непосредственно в пределах угольных бассейнов или поблизости от них. Радикальные перемены коснулись главным образом одной только Англии, хотя в странах, производивших железо, наблюдалось самостоятельное развитие машиностроения, примером чего могут служить прокатные станы и пилы для резания металлов Польгаммера (1661 — 1751) в Швеции и применение Ползуновым (1758) паровой машины для обработки железа на Урале.
Переход к экономике, базировавшейся на использовании каменного угля, должен был не только изменить соотношение между Северной и Южной Англией, но и явиться важным фактором в молниеносном превращении Шотландии в промышленную и интеллектуальную величину первой степени Б - 4. Шотландия, несмотря на древность ее традиций и на кальвинистское движение XVI века, отстала в своем развитии от быстро прогрессирующей Англии XVII века, поскольку в ней не существовало условий для ранней промышленной революции.
Положение совершенно изменилось, как только выявились все выгоды угля. Самая бедность страны в сочетании с высокой грамотностью населения и его пуританскими традициями означала, что стоит только получить признание мысли о возможности улучшения, как никакое благодушие или невежество уже не смогут задержать се претворения в жизнь, как это имело место в Англии.
К тому же Шотландия также благодаря кальвинизму установила интеллектуальную связь с Голландией, в частности с Лейденским университетом, что обеспечило постоянный приток в страну высокообразованных людей, особенно в области медицины, включавшей также и химию. Великий Бургав (1668 — 1738), последователь Ван - Гельмонта и учитель, подготовивший половину всех химиков Европы, оказал особенно серьезное влияние на Шотландию, где его ученики играли ведущую роль во внедрении науки в университеты. В XVIII веке университеты Шотландии, несомненно, ни в чем не походили на своих английских братьев, они стали активными центрами научного прогресса, отличительной чертой которого было стремление связать практику с теорией во всех отношениях.
В то время как Шотландия и Англия быстро приближались к промышленной революции, развитие даже такой передовой страны, как Франция, все еще продолжало идти старым путем. Здесь наблюдался неуклонный рост ручного производства очень высокого качества при отчетливо выраженном разделении труда и более высокой производительности, чем в Англии, однако не делалось никаких попыток массового применения машин, кроме как для таких целей, как королевский водопровод.