Принцип неопределенности
Точно так же, как это было с теорией относительности, новая квантовая механика в свою очередь оказалась весьма удобной основой для мистификации^
Принцип неопределенности (indeterminacy) Гейзенберга был особенно ценен для людей реакционно или теологически настроенных. Этот принцип утверждает, что невозможно одновременно сколь угодно точно определить скорость и положение любой материальной частицы. Между тем такое утверждение, если рассматривать его с физической точки зрения, представляет собой интерпретацию уравнения, весьма полезного при определении некоторых поддающихся наблюдению величин. Принцип неопределенности основан на успехе и неудаче определенных мысленных экспериментов. Наиболее широко известным из них является микроскоп для гамма - лучей, в котором самый акт наблюдения частицы приводит к ее перемещению из того положения, которое она занимала бы, если бы оставалась незамеченной. Будучи полезными в качестве иллюстрации, подобные опыты, которых фактически так никогда и не удалось провести, допустили привнесение в квантовую теорию концепций, в действительности в эту теорию не входящих, примером чему может служить теория о существенном значении роли наблюдателя. Как указывали Эйнштейн и де Бройль6 - 17, попытка придать таким образом явлениям субъективный характер ведет к столь же чудовищным парадоксам, как те, для избежания которых и был построен принцип неопределенности.
К тому же популярные научные писатели и в еще большей степени философы придали этому принципу совершенно иное значение. Основываясь на этой предполагаемой неопределенности, они утверждали, что электрон обладает в известном смысле свободной волей. Он якобы может, или не может, в любое время делать то или это. А если электрон обладает свободной волей, то почему бы не обладать ею человеку? Почему бы не обрушиться всему зданию научного детерминизма, чтобы уступить место хаосу индетерминизма? Как это пи странно, многие из сторонников нового индетерминизма фактически совсем не были индетерминистами. Все, чего они хотели, это изыскать возможность для божественного вмешательства во все мельчайшие дела вселенной, совершенно произвольно распоряжаясь электронами, чтобы то присоединять их, то изымать из тех мест, которые они могли занимать. Лучший комментарий к этому принадлежит Эйнштейну, который сказал: «Я не мог бы уважать бога, который тратил бы все свое время на азартные игры».
Фактически умопостроения, основывающиеся на квантовой теории, целиком являются произвольными и неуместными, поскольку зависят от особого анализа смысла физических величин. Если бы даже они и были правильными с точки зрения атомистики, это все же не могло бы служить обоснованием для их распространения на значительно более сложные области биологической и общественной систем. Как мы увидим ниже, уже к концу столетия сама физическая теория стала по своему характеру столь же сложной и неудовлетворительной, какими были предшествовавшие ей физические теории до преобразования их новыми воззрениями. Важно помнить кардинальное различие между теориями, используемыми для объяснения и координации комплексов опытов после того, как они были проведены, и теми идеями, которые, сознательно или бессознательно, были в умах экспериментаторов, совершивших новые открытия и развернувших перед научной мыслью новые области знания.